Весной и осенью проходят крупнейшие IT-мероприятия. Собираются
«интернетчики», «железячники» и прочие представители той самой
инженерной культуры, которая, по словам В.Суркова, будет самой нашей
главной модернизационной силой. С неизменными ноутбуками, гаджетами,
своим сленгом и стилем общения. «Вот они, люди будущего» - хочется
воскликнуть, глядя на то, как на цветных мешках сидят те, кто делает
собственными руками пространство, в том числе, и нашего с вами общения.
Но вслед за этим возникает вопрос: «Какого будущего?»
Начало
прекрасной эпохи
Читая в интернете тексты Ивана Иллича, я
натолкнулась на библиотеку авторов IT-культуры. В ней были осмысление
специфики Perl'a и онтология хакерской деятельности, логика
математического кода и свобода сетевого сообщества. На несколько часов я
оказалась в мире, который отзвуками большого «другого» мира появлялся
порой в «Компьютере» или «Computerworld». Еще в середине девяностых, во
времена моего детства, когда мальчики собирались вместе у того,
единственного из десяти, у которого дома стоял какой-нибудь 386-й и
играли в Doom. Когда не было еще и 386-х, а на мышках была кнопка
переключения MacPC. Да, можно долго вдаваться в ностальгические
воспоминания по поводу того, как изменились времена. Трава, помнится, в
то время тоже была зеленее, а общество казалось способным к объединению.
И
сетевое общество очень долго шло по пути безупречного прогресса. Из
фриков и гиков вырастали молодые люди с глобальным сознанием и
локальными амбициями. Они объединялись в компании, сначала студенческие,
потом - транснациональные.Писали программы-переводчики и графические
редакторы, играли во все более трехмерные игры, создавали сайты. Уже
совсем разные люди писали статьи в Википедию, среди них находились
гуманитарии, которые тоже научились излагать свою мысль с учетом
неизбежности гипертекста. Понятие гипертекста захватывало умы философов,
писателей и социологов. Ему посвящал исследования Умберто Эко,
гипертекстом написан «Бесконечный тупик» Галковского, он же - в фильмах
Тарантино.
Чуть позже стали открываться Интернет-магазины,
аукционы, все больше становилось рекламы, появились социальные сети,
ушли в прошлое популярнейшие чаты и форумы.
И вскоре мы стали
понимать, что Интернет - это не отдельная субкультурная среда, наподобие
тех, что есть у готов или хиппи, это явление тотальное, в котором есть
место президенту и порнографии, энциклопедиям и анекдотам,
одноклассникам и турфирмам, службам знакомств и любителям эзотерики. Все
чаще в русском языке стало звучать немыслимое прежде «интернеты». Когда
аудитория, подключенная к сети, стала разрастаться по возрастным и
социальным категориям, мы окончательно поняли, что для клерка на почте
заглянуть в интернет - естественно ровно так же, как и для губернатора.
Это давало иллюзию всеобщего равенства и возможности существования в
интернете общественной жизни, ровно такой же, как и вне его, только чуть
лучше. Ведь при общении в сети вы не переживаете так остро недостатков
своего собеседника, ваши различия сглаживаются, а способность говорить
на одном языке остается. И все это заслуга той самой изначальной
культуры сетевых сумасшедших, которые вообразили, что общение без
временных и пространственных ограничений - это и есть благо. Но что
стало с самой культурой?
Диалектика прогресса
Какими бы
сервисами мы ни пользовались, чаще всего мы обращаемся к продуктам тех
самых компаний, которые начинали свою деятельность в гараже и на
коленке. Выросли и обрели свою культуру: глобальную и технократическую. С
немалым экономическим уклоном. В основе корпоративной культуры таких
компаний лежит простая философия, отчасти продолжающая максимы
европейской культуры. «Прогресс - это благо» - вот первая заповедь
технократов. Это простое заключение делает необходимым постоянное
улучшение продукции, выпуск новых версий программ востребует новые
процессоры, а появление новых, более мощных технических платформ делает
сами собой разумеющимися новые программы.
Второе естественное
стремление компаний-производителей - универсализация языка. Как
универсален код создания программы, и его может понять программист и в
США, и в Корее, так и конечный продукт, будь то Amazon или Google,
Microsoft Windows или Adobe Photoshop - универсальны. Словосочетание
«интуитивно понятный интерфейс» стало синонимом эсперанто, только порой
без слов.
Но и первый и второй принципы (хотя можно назвать и
больше) очень легко и естественно стали не только культурными максимами,
но и экономическими принципами. Наращивание возможностей подвигает нас к
регулярной покупке. Почему? Потому что мы ценим прогресс. Универсальный
язык может сформулировать предложение не только для европейца, но и для
японца, китайца или египтянина. И универсализация позволяет расширять
продажи не «вглубь», увеличивая линейку покупаемых продуктов, но и
«вширь», позволяя жителю любой страны стать частью общего поля.
И
долгое время все эти принципы, даже экономические, существовали в
основном «для себя». Согласно тем самым принципам создавались продукты
Macintosh и Google, которые сегодня признают эталоном экономики нового
века. Но чем дальше развивалась история этой культуры, тем больше
продуктов создавалось не для себя, а для обмена. Разве программисту
нужен простейший интернет-магазин с одной кнопкой «купить»? Разве может
проявиться та самая лелеемая ими свобода в современном Facebook с
миллионом дополнительных функций, игр в ферму, подарками и цветочками?
Принцип обмена и неизбежность капитализации стали основными двигателями,
где прогресс - это объяснение не интереса и влечения, а прямого
действия - покупки. Пользователь - это не тот, кто хочет приобщиться к
миру высоких технологий, внося в них свою лепту, это не завсегдатай
«хабрахабра» и не программист, который периодически правит коды Google
или придумывает новые темы, это человек, который только потребляет
культуру. Даже если он пишет в свой блог, он не становится причастен к
той среде, которая этот блог сделала возможным. Он лишь в некоторой
степени заимствует часть языка, мгновенно обращая его в чистый
инструмент и не давая среде ни малейшей надежды на укоренение в его
внутреннем мире. Поэтому разговоры о «поколении интернета» в чем-то даже
более абсурдны, чем разговоры о «поколении пепси». Если распивание
забугорного напитка еще могло способствовать изменению стиля жизни,
отношений в политике и культуре, то интернет - это естественная среда,
прикладное средство, задача которого состоит лишь в том, чтобы делать
жизнь проще, интереснее, занятнее и удобнее. Всем - от министров и
сотрудников ФМС до школьников и студентов.
В поисках потерянного
политического
Осталось ли среди этой вроде бы победившей
неолиберальной системы место для той изначальной культуры? Пожалуй,
осталось. И она не всегда маргинальна. Ее упрямо поддерживает Google и
Open Source. Сервисы совместной оценки и покупки, сервисы структуризации
контента, рекомендательные системы остаются в числе продуктов, которые
делаются не для обмена, а для себя. Или для таких, как я. Да, каждый из
тех, кто принимает участие в этом процессе, не переживает ежесекундно
чувства причастности к community, но будучи включенным в события,
происходящие внутри этого сообщества, поневоле наследует его культуру.
Но
формирует ли это что-то большее, чем сообщество? То, что называют
гражданским обществом? Ведь возможность равенства, стремление к
прогрессу и способность преодолевать границы - вроде бы идеальные
условия для построения гражданской силы, способной быть хоть оппонентом,
хоть собеседником власти. На российскую среду возлагали особенные
надежды, ведь наша блогосфера оказалась крайне политизированной, в
большей степени, чем любая другая. Но за несколько лет миф о гражданском
обществе благополучно растворился в череде ругательных постов и
спонтанных бессистемных призывов, которые были актуальны, пока висели в
топе. Исчезли из топа - и никто о них не вспоминает. Максимум, на что
оказался способен интернет в этом смысле - это изменение темпа,
возможность распространить сообщение на порядок быстрее. Но на качество
общения это не повлияло. Мы получили филиал кухни, смешанный с доской
объявлений на задворках виртуального супермаркета. Почему?
От
интернета ждали сближения людей, а получили атомизацию. Возлагали
надежду на политическое, а получили политизированное, но лишь на уровне
реакции. Да, люди стали говорить более связано и часто. Люди получили
возможность прямого контакта с властью. Но разрозненные и зависимые при
этом от техники, они вместе с тем все более индивидуализируются. Не
прилагая попыток понимания, переходят сразу к потреблению. Нет, до
утопий в стиле Матрицы нам далеко. Но и возлагать надежды на то, что
интернетизация «придет и молча исправит все» - нелепо. Это невозможно,
если не заниматься обучением, передачей той культуры, которая возникла в
начале интернет-эпохи. Если не переживать свое бытие в интернете как
причастность к культуре, а не только реализацию своих потребностей и
интересов. Если кроме кнопки «купить» и «отправить» не осваивать
инструменты, позволяющие соучаствовать в создании интернета.
И
все же, несмотря на то, что интернет-корпорации все дальше от своей
первоначальной культуры и все ближе к традиционным ТНК, они все же
меняют мир несколько иначе. Давая нам право соучаствовать и самим
строить будущее. И уже вопрос к нам, интернет-пользователям: почему мы
этим правом не пользуемся?
www.mirant.kiev.ua по материалам: http://www.rabkor.ru/ |